II. НАЙДЕННЫЕ В БУРЕ
Что-то белое проплыло перед Кейном, приходящим в себя. С усилием он заставил себя прийти в чувство и всмотреться.
Ее глаза расширились от удивления и испуга, когда мрачный взгляд Кейна внезапно вонзился в нее, но она быстро взяла себя в руки и сказала, чтобы скрыть свое замешательство:
— Вот, попытайся выпить это.
Кейн с безмолвным удовольствием принял чашу, которую она держала у его губ, даже в таком состоянии наслаждаясь отличным напитком. От коньяка шло такое же тепло, как от потрескивающего огня, у которого они положили его. Значит, жители замка все-таки услышали крик, подумал он и осмотрелся.
Он был в маленькой комнате с каменными стенами, в которой стояли пара скамей, несколько стульев и тяжелый стол, поставленный возле очага, горевшего у одной из стен. Судя по простоте обстановки, это передняя, предположил он, здесь дворецкий и привратник присматривают за главным входом. С Кейна сняли обледеневший плащ и набросили тяжелое меховое одеяло. Двое слуг поддерживали его в полулежачем положении перед камином; еще несколько и совершенно сонная горничная крутились в комнате и в дверях.
У его губ держала чашу растрепанная девушка эльфийской красоты. По ее роскошному одеянию из меха снежного барса и усыпанному изумрудами кольцу на нежной руке Кейн понял, что это знатная дама. Прямые светлые волосы обрамляли прекрасное лицо, на котором сияли большие серые глаза. Со своим острым подбородком и прямым точеным носиком она напоминала капризного эльфа — губы, созданные для улыбок, сосредоточенно поджаты. Ей было около двадцати лет.
— Ну, Бринанин, что же ты нашла? — В комнату вошел огромный мужчина, наспех завернувшийся в просторное меховое одеяние. — Кто это с криками является к нам ночью, которая подходит только для ледяных призраков, и тревожит сон честного народа? — добродушно проворчал он.
— Тише, отец! — шикнула Бринанин. — Он ранен и обморожен!
— Да? — с любопытством пробормотал хозяин замка, сочувственно покашливая, чтобы успокоить дочь.
Кейн повел плечами, отталкивая слуг, и поднялся на ноги, пошатнувшись от боли и головокружения. Он встретил заинтересованный взгляд лорда и церемонно заявил:
— Прошу простить мое несвоевременное и необъявленное прибытие. Я путешествовал по этим пустынным землям несколько дней и был застигнут бураном. К счастью лошадь моя добралась сюда и пала в вашем дворе, а я был без сознания до недавнего времени. Если бы ваши слуги не нашли меня, к утру я превратился бы в ледышку.
— Во дворе, говоришь? — сказал хозяин в удивлении. — Как, черт подери, ты миновал ворота?
— Они оказались не заперты, — ответил Кейн. — Большая удача для меня, что кто-то забыл их закрыть.
— Возможно, однако, подобная беззаботность может привести к тому, что нас зарежут прямо в постели. Грегиг! Ты что, позабыл о своих обязанностях, ветер мозги твои выдул, что ли?
Привратник понурился:
— Мой господин, я точно помню, что запирал ворота, когда начался буран. Не понимаю, как это могло случиться.
— М-м-м! — протянул его хозяин. — Что ж, сейчас они заперты?
— Да, мой господин! — поспешно сказал привратник, потом неловко добавил: — Они были заперты, когда я проверял, — после того, как мы нашли чужака.
— Во всяком случае, у этой сосульки оказалось больше мозгов, чем у некоторых толстых привратников.
— Должно бы, их закрыл ветер — я этого не делал, — перебил Кейн.
Лорд подозрительно уставился на него.
— Этого не может быть, — заявил он. Потом пожал плечами. — Наверное, падение отшибло тебе память. Обычное дело, я полагаю.
Кейн промолчал.
— Ладно, в любом случае ты внутри. Добро пожаловать в мой несколько прохладный замок! Я — барон Тройлин из Каррасаля, а это недокормленное создание с чашей — моя дочь Бринанин. Будь мои гостем, пока не утихнет этот буран и ты не захочешь продолжить свой путь. Мы здесь всегда рады людям из внешнего мира: они разнообразят нашу жизнь. — Он засмеялся. — Судя по тому, как разыгралась буря, нам придется жить под снегом.
Кейн поклонился.
— Ты очень великодушен. Я глубоко признателен за гостеприимство, — церемонно сказал он, говоря по-каррасальски с некоторым трудом. Он внимательно наблюдал за окружающими. — Меня зовут Кейн. — Никто не отреагировал, и он продолжил: — Мое занятие — сражаться, но сейчас я никем не нанят. Я направлялся к Энсельджосу, чтобы узнать, не пригожусь ли я Уинстону в его пограничной войне с Чекталосом, но сбился с пути, пытаясь срезать дорогу. Когда меня застигла буря, я совершенно заблудился.
Тройлин не подавал вида, что не поверил ему, хотя Кейн сомневался, что он так прост, как казалось сначала. Барон изучающе рассматривал гостя, пытаясь понять, кого занес к ним буран.
Кейн был крупным человеком: ненамного выше шести футов ростом, но массивно сложенным. У него была бочкообразная грудь, колонноподобные ноги и мощные руки, крепкие, как ветви старого дуба. Его ладони были огромного размера и силы — руки душителя, подумал Тройлин. Этот человек, должно быть, весьма могуч и со своим мечом, видно, хорошо управляется. У него были рыжие волосы средней длины и короткая борода. Черты его лица были несколько грубоваты и даже отчасти зловещи, на щеке был свежий, уже подживавший, шрам.
Тройлина встревожили его глаза. Они были первым, на что он обратил внимание. Этого следовало ожидать, ибо глаза Кейна были глазами самой смерти! Они были голубыми и горели своим собственным светом. В этих голубых островках льда пылал огонь кровавого безумия, жажды убивать и разрушать. Из них изливалась бесконечная ненависть к живому и обещание ужасной гибели для тех, кто смел заглянуть в них. Тройлин представил, как этот могучий человек уверенно шагает по полю битвы, с горящими глазами убийцы и окровавленным мечом, сеющим разрушение вокруг.
Барон торопливо отвел взгляд и подавил дрожь. Баул! Что это за человек? Солдат, наемный убийца. Такие люди редко бывали робкими поэтами. Судя по повадкам, Кейн явно не обычный головорез. Его манеры и речь выдавали образованного человека, возможно, из хорошей семьи. Сыновья лучших дворянских родов, и законные, и незаконные, часто становились наемниками — чтобы разбогатеть или из любви к приключениям. Кейн вполне мог оказаться офицером высокого ранга, а его кольца и хорошее оружие в то же время указывали на богатство. Его возраст не поддавался определению. Его тело было телом тридцатилетнего, а поведение наводило на мысль о весьма почтенных годах.
Тройлин решил, что в ближайшие несколько дней развлечется, разгадывая тайны своего странного гостя. Может, тот расскажет пару занимательных историй. Во всяком случае, какое-то разнообразие, а то все менестрель да менестрель. Только надо принять кое-какие меры предосторожности, пока он не будет уверен в этом человеке.
— Отец! Ты долго собираешься стоять там, как медведь в спячке?
Тройлин очнулся:
— Ах да! Немного задумался. Что ж, Кейн, как я уже сказал, добро пожаловать. Слуги проводят тебя в твою комнату, — у нас полно места, а народу маловато. Вот зимуем здесь, вдалеке от цивилизованного мира. — Ему пришло в голову, что Кейн ухитряется держаться на ногах после таких испытаний, и он снова поразился его сказочной силе. — Ладно! Я надеюсь, что к завтрашнему дню ты уже оправишься. — Он повернулся и направился прочь.
Придерживая свои меха, Кейн последовал за слугами. Он едва мог идти, и перед ним то и дело все расплывалось, но он не хотел показывать свою слабость. Во всяком случае, хозяева не догадаются, как ему худо. Если ему повезет, он сможет скрыться здесь от сатакийцев — а там, глядишь, буря прикончит их.
— Тебе чертовски повезло, что мы нашли тебя, — сказал один из слуг, открывая двери в его покои. — На страже, знаешь ли, никого не было. Все спали в такую бурю.
— О, — пробормотал Кейн, слишком измученный, чтобы казаться заинтересованным. — Как же вы впустили меня?
— Это все госпожа. У нее была бессонница, она услышала шум, спустилась вниз и разбудила привратника, Инга и меня.
— Удивительно, что она услышала меня сквозь такой ветер. — Кейн с благодарностью рухнул на кровать.
— Она не тебя услышала, — ответил слуга, идя к двери. — Ржала твоя лошадь, вот. Бедняжка совсем с ума сошла от ужаса! Что-то напугало ее до смерти — но мы ничего не видели во дворе.
III. ПЛЕННИКИ БУРИ
Кейн тут же погрузился в сон, похожий на забвение, его измученное тело стремилось восстановиться после тягот многих дней бегства. Время от времени его безмятежность нарушалась вспышками видений о приключениях минувших дней или укусами боли, которую ощущало его обмороженное тело, но даже это не могло разбудить его. В какой-то миг ему почудилось, что он вновь слышит жуткий вой волков, и среди этой какофонии в его лихорадочном видении возникли два горящих красных глаза — страшные глаза, искавшие его, глаза голодного зверя.
Наконец сознание вернулось к Кейну, и он услышал, что кто-то копошится рядом. Мигом придя в себя, Кейн перекатился на бок. Его перевязанная рука метнулась вверх и ухватила клок белых волос, а вторая рука занесла длинный кинжал, который был пристегнут к поясу.
— Погоди! Пощады! — прохрипела его перепуганная жертва, и Кейн остановил клинок у самого горла. Он держал бороду мужчины преклонных лет со строгим лицом и тонкой шеей, торчащей из темных внушительных одежд. Пришедший затрясся как осиновый лист, и пара костлявых ручонок в панике вцепилась в кулак Кейна. Кейн отпустил старика, но держал клинок наготове.
— Клянусь Семью Очами владыки Троэллета! — запыхтел старец, ощупывая свое лицо. — Ты чуть не оторвал мне бороду, чуть не перерезал горло! Злобный убийца, вот ты кто! Бешеная собака! Почему только мой добрый барон дал тебе приют!
— Кто ты такой, Троэллет тебя дери? — прорычал Кейн.
— Я предупреждал его насчет чужаков! Звезды ясно говорят, что эти дни смертельно опасны для всех нас, — но он не слушает меня! Впускает демона из бури и ждет, что я о нем позабочусь. Я тебе говорю, ты, низкорожденное отродье гадюки! Тебе это так не пройдет! Ты чуть не убил меня!
— И какого дьявола ты тут делаешь? — угрожающе проворчал Кейн.
Старец опять встревожился. Он прикинул расстояние до двери, решил, что оно слишком велико, и взял себя в руки.
— Я Листрик, личный лекарь и астролог барона Тройлина. Ты здесь дрых больше суток, и барон велел мне посмотреть, как ты. — Он мрачно уставился на Кейна. — Как будто шалости бури могут причинить вред ледяному призраку! Я попытался осмотреть твои раны, и ты чуть не убил меня в благодарность за мою заботу! Очень мило! Какой воспитанный гость! Тройлину следовало зарезать тебя в постели!
— Это уже не раз пытались сделать, — ответил Кейн, неуверенно поднимаясь на ноги. — Благодари богов, что я признал в тебе старого безобидного распутника до того, как выпустил из тебя кишки. Но, как ты видишь, теперь со мной все в порядке.
Листрик побагровел от гнева:
— Черт бы тебя побрал! Я говорю тебе, что моей мудрости ведомы тайны, которые могут превратить тебя в обугленную головешку, если мне вздумается! Может, мне и захочется! Сейчас неподходящее время, чтобы приводить в замок чужаков-убийц! Звезды говорят о смерти! Я видел это!
Кейн еле сдержался.
— Может, ты все-таки осмотришь меня? — простодушно спросил он.
— Трэллет побери твою наглость! — завопил Листрик и потопал к двери — величественное отступление, которое он испортил, опасливо оглянувшись. Остановившись у двери, он бросил сердитый взгляд на Кейна: — Барон направил меня к тебе с приглашением вскоре поужинать с ним, если я найду тебя не слишком слабым, чтобы пошевелиться.
— Передай мою благодарность и скажи, что я принимаю его приглашение.
— Не сомневаюсь! Что ж, он пришлет своих воинов, чтобы прирезать тебя, если я смогу повлиять на него!
Кейн тщательно прицелился и замахнулся кинжалом. Листрик скрылся.
Над обеденным столом висела напряженная, тревожная атмосфера, Кейн заметил это, хоть и был занят едой. Он ел нормальную пищу впервые за много дней, смакуя каждый глоток и кусок. Человек, который питался кое-как в течение многих дней, не станет глотать пищу, не замечая вкуса, — это новшество, которое следует медленно и тщательно оценивать. В то же время он с интересом наблюдал за остальными собравшимися в главном зале замка. Барон Тройлин и его дочь вели себя нервно, с наигранной безмятежностью, которая выдавала скрытую напряженность. Астролог Листрик, который тоже сидел за господским столом, то бросал на Кейна мрачные взгляды, то с беспокойством следил за молодым человеком, сидящим рядом с ним.
Молодого человека Тройлин представил как своего сына Хендерина. Не ответив на приветствие Кейна, тот, пока все ели первое, пялился в свою тарелку с каменным выражением лица. Кейн заметил, что у Хендерина не было ножа, чтобы разрезать пищу, и что двое мускулистых слуг, стоящих рядом с ним, казалось, уделяют слишком много внимания каждому движению своего подопечного. Никто, впрочем, не обращал внимания на эту странность, и Кейн благоразумно не стал задавать вопросы, хотя было очевидно, что в доме не все слава богу и что сын барона, по всей видимости, является причиной беспокойства. Это был хорошо сложенный привлекательный молодой человек, на несколько лет старше своей сестры, белокурый — отличительная черта всего семейства. По нему не было заметно, что с ним плохо обращаются, хотя он почему-то произвел на Кейна впечатление привилегированного узника, которому позволяют сидеть за столом своего тюремщика.
Хендерин решил покончить с молчанием и перебил своего отца, который рассказывал какую-то историю.
— Эта еда горелая! — возмущенно заявил он. — Я же просил давать мне только сырое мясо!
Двое слуг, стоявших за ним, насторожились. Чаша Бринанин замерла у ее губ, и девушка застыла в ожидании, а Тройлин нервно глянул на Листрика. Астролог успокаивающе заговорил:
— Разумеется. Повара, должно быть, забыли. Я лично напомню им об этом. Но раз все остальные едят, может быть, и ты попробуешь немного приготовленной пищи? Она все равно вкусная и красная, — огонь просто согрел ее, чтобы тебе было вкуснее.
— Я сказал, что хочу сырое мясо! — взорвался Хендерин. — Не обгоревшие головешки, а еще теплое и окровавленное мясо! Принесите мне его!
Листрик торопливо продолжил:
— Но у нас не осталось неприготовленной еды. Так что, может, ты поешь немного…