Первая любовь
Зима шагает по стране
Еще полгода до загара!
И папа вслух читает мне
Рассказ «Снега Килиманджаро»…
Промчалось детство, как рассказ,
От первой до последней строчки…
Но много времени у нас —
Апрель и распустились почки.
В моей руке ее запястье,
Браслета потеплела сталь.
И, Боже мой, какое счастье
Вот так идти куда-то вдаль!
И даль была необозрима,
Казалось, в мире мы одни.
И время не летело мимо,
Как в наши дни, как в наши дни!..
Мы, конечно, народ великий…
Мы, конечно, народ великий,
Но никак не осядет муть.
Различимы святые лики,,
В тупике или на пике.
Слева стоны, а справа крики.
И под ноги ложатся блики,
Освещая великий путь.
Как всё в мире хрупко…
Как всё в мире хрупко
Набираешь номер.
Трубку не берут.
Только бы не помер.
И тревога — спрут —
Сдавливает душу.
День теряет прыть…
Почему-то трушу
Дальше в мире жить.
Опускаешь трубку,
Холодеет кровь.
Как все в мире хрупко.
Понимаешь вновь.
Семена
Посланцы мартовского леса —
В окно влетают семена.
Чего в них нет, так это веса,
Но есть обязанность одна.
Они во что бы то ни стало
Должны упасть и прорасти.
И мест для этого не мало,
Но есть преграды на пути.
На свете нет существ покорней,
Они влетают в пасть окна.
Несостоявшиеся корни,
Стволы, листва… Но семена,
Освободившись из-под пресса
Вчера растаявших снегов,
Летят из мартовского леса
По воле солнца и ветров.
А значит дето вновь на старте!
И не пугают времена,
Когда в окно влетают в марте
Посланцы леса — семена!
Проснешься утром — все опять впервые
Проснешься утром — все опять впервые,
Хотя вокруг один и тот же вид.
Все потому, что мы еще живые,
И многое, наверно, предстоит.
Отстреливаем годы, как ступени
Взлетающего в космос корабля.
И падают на собственные тени
Останки их, и морщится Земля.
Уходит мир огромный и родимый.
Полоска в небе тает не спеша.
И только остается невредимой,
Как хрупкий спутник, хрупкая душа!
Состояния — как это куце
Состояния — как это куце,
Если судьбы имеют концы.
На земле,на земле остаются
После нас и фарфор, и дворцы.
И никто даже мелкое блюдце
В мир иной унести не сумел.
И, наверное, души смеются,
Улетая подальше от тел…
Языки
Не любил я учить языки.
Своего языка мне хватало.
«Table» — стол, «river» вместо реки,
Слов в английском, как в русском , немало.
Было тяжко среди словарей,
Забывались слова и словечки.
Я ведь летом таскал пескарей
Не из «river» чужой, а из речки…
Не богат мой словесный улов,
И по-русски поймут, если надо.
«Языковый барьер» не преграда,
Очень многое ясно без слов!
Мне поведал наездник
Мне поведал наездник, что лошадь —
Это заяц, но очень большой.
С благодарно-пугливой душой,
И всегда с неподъемною ношей…
Лошадь мы приучили когда-то
От уздечек зависить и шпор.
И приходится ей до сих пор
От рассвета пахать до заката.
И не сбросить ей эти оковы,
Без нее мощь теряет мотор…
И о счастье едут разговор
На копытах четыре подковы!
Не создать вина прекрасного из браги
Не создать вина прекрасного из браги.
Как ни верь в успех и чудеса,
Не создать породистого пса
Из отмытой тщательно дворняги.
Но и бражка может быть напитком.
И дворняжки тоже хороши.
Только в творчестве никчемны все попытки,
Если нет таланта и души.
У памятника
Как будто только схоронили.
Стоит взволнованный народ.
И никаких других фамилий
Сегодня здесь не назовет.
А он один в цветах и в людях
Июньский мрамор разогрет.
И негодуют вновь и судят
Того, кем был убит поэт…
Настала ночь. В подлунном мире
Певец свободы и добра.
И я один сижу в квартире,
Боясь коснуться до пера.
Звездопад
Вторые сутки без жары,
И, ночью чувствуя прохладу,
Сквозь тучи дальние миры
Готовят землю к звездопаду.
Нам обещали звездопад,
Мечты исполнится готовы.
Но вот вторую ночь подряд
Нам не сорвать с небес покровы.
И тучи звезды ловят впрок,
Чтоб стать красивыми дождями,
Где свой у каждого мирок
И небо с дальними мирами!
Незаметно Земля постарела…
Незаметно Земля постарела…
За последние тысячи лет.
И несет свое грузное тело
В окружении звезд и планет.
Мы не чувствуем скорость полета,
Никого до сих пор не снесло.
Нас уносят тоска и работа,
Непризнание. зависть и зло…
Нас уносит, как осенью шляпы,
Неожиданный ветра порыв,
Эры, вехи, эпохи, этапы
Наползают, собою накрыв…
Где-то лает надрывно собака,
Собирается где-то гроза,
Кто-то учит в ночи Пастернака,
Кто-то крестится на образа…