КРАСНЫЙ ШАРИК В СИНЕМ НЕБЕ
Вдруг наша дверь распахнулась, и Аленка закричала из коридора:
— В большом магазине весенний базар!
Она ужасно громко кричала, и глаза у нее были круглые, как кнопки, и
отчаянные. Я сначала подумал, что кого-нибудь зарезали. А она снова
набрала воздух и давай:
— Бежим, Дениска! Скорее! Там квас шипучий! Музыка играет, и разные
куклы! Бежим!
Кричит, как будто случился пожар. И я от этого тоже как-то
заволновался, и у меня стало щекотно под ложечкой, и я заторопился и
выскочил из комнаты.
Мы взялись с Аленкой за руки и побежали как сумасшедшие в большой
магазин. Там была целая толпа народу и в самой середине стояли сделанные
из чего-то блестящего мужчина и женщина, огромные, под потолок, и, хотя
они были ненастоящие, они хлопали глазами и шевелили нижними губами, как
будто говорят. Мужчина кричал:
— Весенний базаррр! Весенний базаррр!
А женщина:
— Добро пожаловать! Добро пожаловать!
Мы долго на них смотрели, а потом Аленка говорит:
— Как же они кричат? Ведь они ненастоящие!
— Просто непонятно, — сказал я.
Тогда Аленка сказала:
— А я знаю. Это не они кричат! Это у них в середине живые артисты сидят
и кричат себе целый день. А сами за веревочку дергают, и у кукол от этого
шевелятся губы.
Я прямо расхохотался:
— Вот и видно, что ты еще маленькая. Станут тебе артисты в животе у
кукол сидеть целый день. Представляешь? Целый день скрючившись — устанешь
небось! А есть, пить надо? И еще разное, мало ли что… Эх ты, темнота!
Это радио в них кричит.
Аленка сказала:
— Ну и не задавайся!
И мы пошли дальше. Всюду было очень много народу, все разодетые и
веселые, и музыка играла, и один дядька крутил лотерею и кричал:
Подходите сюда поскорее,
Здесь билеты вещевой лотереи!
Каждому выиграть недолго
Легковую автомашину «Волга»!
А некоторые сгоряча
Выигрывают «Москвича»!
И мы возле него тоже посмеялись, как он бойко выкрикивает, и Аленка
сказала:
— Все-таки когда живое кричит, то интересней, чем радио.
И мы долго бегали в толпе между взрослых и очень веселились, и какой-то
военный дядька подхватил Аленку под мышки, а его товарищ нажал кнопочку в
стене, и оттуда вдруг забрызгал одеколон, и когда Аленку поставили на пол,
она вся пахла леденцами, а дядька сказал:
— Ну что за красотулечка, сил моих нет!
Но Аленка от них убежала, а я — за ней, и мы наконец очутились возле
кваса. У меня были деньги на завтрак, и мы поэтому с Аленкой выпили по две
большие кружки, и у Аленки живот сразу стал как футбольный мяч, а у меня
все время шибало в нос и кололо в носу иголочками. Здорово, прямо первый
сорт, и когда мы снова побежали, то я услышал, как квас во мне булькает. И
мы захотели домой и выбежали на улицу. Там было еще веселей, и у самого
входа стояла женщина и продавала воздушные шарики.
Аленка, как только увидела эту женщину, остановилась как вкопанная. Она
сказала:
— Ой! Я хочу шарик!
А я сказал:
— Хорошо бы, да денег нету.
А Аленка:
— У меня есть одна денежка.
— Покажи.
Она достала из кармана.
Я сказал:
— Ого! Десять копеек. Тетенька, дайте ей шарик!
Продавщица улыбнулась:
— Вам какой? Красный, синий, голубой?
Аленка взяла красный. И мы пошли. И вдруг Аленка говорит:
— Хочешь поносить?
И протянула мне ниточку. Я взял. И сразу как взял, так услышал, что
шарик тоненько-тоненько потянул за ниточку! Ему, наверно, хотелось
улететь. Тогда я немножко отпустил ниточку и опять услышал, как он
настойчиво так потягивается из рук, как будто очень просится улететь. И
мне вдруг стало его как-то жалко, что вот он может летать, а я его держу
на привязи, и я взял и выпустил его. И шарик сначала даже не отлетел от
меня, как будто не поверил, а потом почувствовал, что это вправду, и сразу
рванулся и взлетел выше фонаря.
Аленка за голову схватилась:
— Ой, зачем, держи!..
И стала подпрыгивать, как будто могла допрыгнуть до шарика, но увидела,
что не может, и заплакала:
— Зачем ты его упустил?..
Но я ей ничего не ответил. Я смотрел вверх на шарик. Он летел кверху
плавно и спокойно, как будто этого и хотел всю жизнь.
И я стоял, задрав голову, и смотрел, и Аленка тоже, и многие взрослые
остановились и тоже позадирали головы — посмотреть, как летит шарик, а он
все летел и уменьшался.
Вот он пролетел последний этаж большущего дома, и кто-то высунулся из
окна и махал ему вслед, а он еще выше и немножко вбок, выше антенн и
голубей, и стал совсем маленький… У меня что-то в ушах звенело, когда он
летел, а он уже почти исчез. Он залетел за облачко, оно было пушистое и
маленькое, как крольчонок, потом снова вынырнул, пропал и совсем скрылся
из виду и теперь уже, наверно, был около Луны, а мы все смотрели вверх, и
в глазах у меня: замелькали какие-то хвостатые точки и узоры. И шарика уже
не было нигде. И тут Аленка вздохнула еле слышно, и все пошли по своим
делам.
И мы тоже пошли, и молчали, и всю дорогу я думал, как это красиво,
когда весна на дворе, и все нарядные и веселые, и машины туда-сюда, и
милиционер в белых перчатках, а в чистое, синее-синее небо улетает от нас
красный шарик. И еще я думал, как жалко, что я не могу это все рассказать
Аленке. Я не сумею словами, и если бы сумел, все равно Аленке бы это было
непонятно, она ведь маленькая. Вот она идет рядом со мной, и вся такая
притихшая, и слезы еще не совсем просохли у нее на щеках. Ей небось жаль
свой шарик.
И мы шли так с Аленкой до самого дома и молчали, а возле наших ворот,
когда стали прощаться, Аленка сказала:
— Если бы у меня были деньги, я бы купила еще один шарик… чтобы ты
его выпустил.
КОТ В САПОГАХ
— Мальчики и девочки! — сказала Раиса Ивановна. — Вы хорошо закончили
эту четверть. Поздравляю вас. Теперь можно и отдохнуть. На каникулах мы
устроим утренник и карнавал. Каждый из вас может нарядиться в кого угодно,
а за лучший костюм будет выдана премия, так что готовьтесь. — И Раиса
Ивановна собрала тетрадки, попрощалась с нами и ушла.
И когда мы шли домой, Мишка сказал:
— Я на карнавале буду гномом. Мне вчера купили накидку от дождя и
капюшон. Я только лицо чем-нибудь занавешу, и гном готов. А ты кем
нарядишься?
— Там видно будет.
И я забыл про это дело. Потому что дома мама мне сказала, что она
уезжает в санаторий на десять дней и чтоб я тут вел себя хорошо и следил
за папой. И она на другой день уехала, а я с папой совсем замучился. То
одно, то другое, и на улице шел снег, и все время я думал, когда же мама
вернется. Я зачеркивал клеточки на своем календаре.
И вдруг неожиданно прибегает Мишка и прямо с порога кричит:
— Идешь ты или нет?
Я спрашиваю:
— Куда?
Мишка кричит:
— Как — куда? В школу! Сегодня же утренник, и все будут в костюмах! Ты
что, не видишь, что я уже гномик?
И правда, он был в накидке с капюшончиком.
Я сказал:
— У меня нет костюма! У нас мама уехала.
А Мишка говорит:
— Давай сами чего-нибудь придумаем! Ну-ка, что у вас дома есть
почудней? Ты надень на себя, вот и будет костюм для карнавала.
Я говорю:
— Ничего у нас нет. Вот только папины бахилы для рыбалки.
Бахилы — это такие высокие резиновые сапоги. Если дождик или грязь —
первое дело бахилы. Нипочем ноги не промочишь.
Мишка говорит:
— А ну надевай, посмотрим, что получится!
Я прямо с ботинками влез в папины сапоги. Оказалось, что бахилы доходят
мне чуть не до подмышек. Я попробовал в них походить. Ничего, довольно
неудобно. Зато здорово блестят. Мишке очень понравилось. Он говорит:
— А шапку какую?
Я говорю:
— Может быть, мамину соломенную, что от солнца?
— Давай ее скорей!
Достал я шляпу, надел. Оказалось, немножко великовата, съезжает до
носа, но все-таки на ней цветы.
Мишка посмотрел и говорит:
— Хороший костюм. Только я не понимаю, что он значит?
Я говорю:
— Может быть, он значит «мухомор»?
Мишка засмеялся:
— Что ты, у мухомора шляпка вся красная! Скорей всего, твой костюм
обозначает «старый рыбак»!
Я замахал на Мишку: — Сказал тоже! «Старый рыбак»!.. А борода где?
Тут Мишка задумался, а я вышел в коридор, а там стояла наша соседка
Вера Сергеевна. Она, когда меня увидела, всплеснула руками и говорит:
— Ох! Настоящий кот в сапогах!
Я сразу догадался, что значит мой костюм! Я — «Кот в сапогах»! Только
жалко, хвоста нет! Я спрашиваю:
— Вера Сергеевна, у вас есть хвост?
А Вера Сергеевна говорит:
— Разве я очень похожа на черта?
— Нет, не очень, — говорю я. — Но не в этом дело. Вот вы сказали, что
этот костюм значит «Кот в сапогах», а какой же кот может быть без хвоста?
Нужен какой-нибудь хвост! Вера Сергеевна, помогите, а?
Тогда Вера Сергеевна сказала:
— Одну минуточку…
И вынесла мне довольно драненький рыжий хвостик с черными пятнами.
— Вот, — говорит, — это хвост от старой горжетки. Я в последнее время
прочищаю им керогаз, но, думаю, тебе он вполне подойдет.
Я сказал «большое спасибо» и понес хвост Мишке.
Мишка, как увидел его, говорит:
— Давай быстренько иголку с ниткой, я тебе пришью. Это чудный хвостик.
И Мишка стал пришивать мне сзади хвост. Он шил довольно ловко, но потом
вдруг ка-ак уколет меня!
Я закричал:
— Потише ты, храбрый портняжка! Ты что, не чувствуешь, что шьешь прямо
по живому? Ведь колешь же!
— Это я немножко не рассчитал! — И опять как кольнет!
— Мишка, рассчитывай получше, а то я тебя тресну!
А он:
— Я в первый раз в жизни шью!
И опять — коль!..
Я прямо заорал:
— Ты что, не понимаешь, что я после тебя буду полный инвалид и не смогу
сидеть?
Но тут Мишка сказал:
— Ура! Готово! Ну и хвостик! Не у каждой кошки есть такой!
Тогда я взял тушь и кисточкой нарисовал себе усы, по три уса с каждой
стороны — длинные-длинные, до ушей!
И мы пошли в школу.
Там народу было видимо-невидимо, и все в костюмах. Одних гномов было
человек пятьдесят. И еще было очень много белых «снежинок». Это такой
костюм, когда вокруг много белой марли, а в середине торчит какая-нибудь
девочка.
И мы все очень веселились и танцевали.
И я тоже танцевал, но все время спотыкался и чуть не падал из-за
больших сапог, и шляпа тоже, как назло, постоянно съезжала почти до
подбородка.
А потом наша вожатая Люся вышла на сцену и сказала звонким голосом:
— Просим «Кота в сапогах» выйти сюда для получения первой премии за
лучший костюм!
И я пошел на сцену, и когда входил на последнюю ступеньку, то
споткнулся и чуть не упал. Все громко засмеялись, а Люся пожала мне руку и
дала две книжки: «Дядю Степу» и «Сказки-загадки». Тут Борис Сергеевич
заиграл туш, а я пошел со сцены. И когда сходил, то опять споткнулся и
чуть не упал, и опять все засмеялись.
А когда мы шли домой, Мишка сказал:
— Конечно, гномов много, а ты один!
— Да, — сказал я, — но все гномы были так себе, а ты был очень смешной,
и тебе тоже надо книжку. Возьми у меня одну.
Мишка сказал:
— Не надо, что ты!
Я спросил:
— Ты какую хочешь?
— «Дядю Степу».
И я дал ему «Дядю Степу».
А дома я скинул свои огромные бахилы, и побежал к календарю, и
зачеркнул сегодняшнюю клеточку. А потом зачеркнул уж и завтрашнюю.
Посмотрел — а до маминого приезда осталось три дня!